Проза  

Поэзия  

Статьи

Справочные материалы

Отзывы

Форум  

Пишите нам

Наши друзья

ВО ИМЯ ТЕХ, КТО ПОМНИТ, ВЕРИТ, ЛЮБИТ

Ирина Азаренкова

НАКАНУНЕ БАГДАДА

(Израильский коллаж военного времени)

Напряжение росло и уже зашкаливало безумством  истерии,  которую подогревали СМИ всех существующих в мире каналов информации. Обыватели спорили и делали ставки, Интернет сотрясался от противоречий, безумных прогнозов и предчувствия  чего-то глобального и неотвратимого, аналитики подсчитывали коэффициент потерь и расстановку сил в обновленном пост- иракском мире. Фокус мирового  внимания был прикован к нашему региону. В воздухе висел свинцовый запах войны.

А в непосредственной близости к месту событий находилась наша маленькая страна, не участвующая в предполагаемых военных событиях, но ожидающая гипотетических ударов от агонизирующего иракского диктатора. И в этой непростой обстановке жили тысячи  моих сограждан, объединенных на какой-то миг одной судьбой, одной опасностью, одной надеждой, что Б-г не оставит, не забудет о нас... Мы все не знали - "Когда?" Но четко понимали, что может быть ВСЕ...      Сегодня я уже уверенно могу сказать - мы все стали старше еще на одну ступеньку нашей жизни, такой разной и индивидуальной у каждого из нас. Уроки этих тревожных дней я записала , чтобы когда-нибудь рассказать.

Но прежде о совсем другом.     

Когда-то мне наивно казалось, что от опасности можно убежать:  улететь на самолете, уплыть морем или уехать в последнем плацкартном  вагоне поезда дальнего следования , стоя в дымном  тамбуре  в тесной  толпе, без билета, без вещей , но спасаясь... Теперь я точно знаю, что рецепт выживания значительно проще и   сложнее. Уроки тех  дней меня научили хладнокровию и почти йоговскому спокойствию. Как всегда вдруг, неожиданно и необычно на меня снизошло прозрение в виде информации самого банального образца.

Гуляя по Интернету я набрела на скучный непрофессиональный  сайт пожилого эмигранта, публикующего записки из своей не очень удачной жизни. Изложение было сбивчивым и корявым, все события его серой жизни в американской глуши были тусклыми и незначительными, но я почему-то остановилась на мелко - набранном нестандартном шрифте.  Кто-то давал мне сакральные  знания, которые мне так здорово пригодились в эти непростые предвоенные дни, кто-то мне подсказывал; только надо было его понять, расшифровать. От страницы веяло душным  старомодным стилем :

"Мой друг  открыл ящик комода своей жены и достал    нарядный пакетик, завернутый в подарочную  шелковую бумагу Он выбросил пакетик и горько взглянул на шелк и   кружева. Это было тончайшее  кружевное  белье цвета взбитых сливок с серебристо-сиреневыми атласными    вставками.

-- Я  купил ей, когда  мы были в первый раз в Нью-Йорке.   

Это было 8 или 9 лет назад. Она никогда его не носила. Она хотела сохранить эту красоту  для особого случая. И сейчас, я   думаю, пришел Тот  момент. 

Он подошел к кровати и положил белье к другим вещам,
взятым из похоронного бюро. Его жена умерла. Когда он повернулся ко мне, он сказал: 

--  Ничего не сохраняй для особенного случая ; каждый день,

 который ты проживаешь, - это особенный случай.”

А потом компьютер завис и текст  исчез в паутине интернета.

Но с  этого момента мне стало легче и проще, опасность не пугала, не сковывала волю, не поглощала ум, не воздействовала на эмоции.  Я просто жила в сегодняшнем дне, где все было отныне важно, значительно и неповторимо.

Мы мерили всей семьей противогазы, абсолютно не думая о их страшном предназначении и очень условной эффективности. Мы покупали клейкую ленту в непривычно длинных очередях и заклеивали окна в специальной герметической комнате, закупали бутылки с минеральной водой и консервы, и еще и еще... но при этом эмоционально мы жили обычной жизнью, без паники и депрессий. Мы жили в своем дне, наслаждаясь самыми простыми вещами. Так, наверное, живут птицы и , наверное, так духовно был первоначально  задуман наш мир.

Когда-то моя религиозная сотрудница, умница Авиталь, сказала:

--Не волнуйся, есть кому подумать о нас...

И так выразительно посмотрела на выцветшее  хамсинное небо, что невозможно было ей не поверить.

Но вернемся к виртуальному тексту незнакомого пожилого американца:

"---Отныне я  каждый день пользуюсь своими хрустальными бокалами. Я одеваю свой новый пиджак, чтобы пойти в супермаркет. Мои любимые очень дорогие  духи я использую каждый день, вместо того, чтобы наносить их только по праздникам..."                                                                       

Но выйдем из загадочных  компьютерных лабиринтов и пройдемся по лабиринтам  памяти недавних,  уже прожитых  дней...

Я помню, как в эти дни было непривычно малолюдно на улицах, как тревога была разлита в воздухе и как страна замерла у      телевизоров. Все напряженно  ждали. Но мне уже не было страшно, я жила в своем Дне, проходила свою единственную траекторию движения, а все остальное было закодировано, неизбежно и неизвестно, но Там, в дне, который еще не наступил. Помню еще  огромный непривычно пустой бассейн в разгар выходного дня, в этом было что-то ирреальное.  Было все, как обычно: спасатели, тренажерные залы, сауна , но только без людей. Мы с мужем были одни в бассейне , от наших голосов в замкнутом пространстве поднималось ввысь эхо и создавалась иллюзия , что мы проигрываем какой-то  сюрреалистический сюжет. По дороге домой мы заехали в маленький придорожный ресторанчик, что на перекрестке перед поворотом в сторону Газы.                           

И  вдруг я  поняла, что коренным  израильтянам давно известен рецепт выживания, подсмотренный мной в Интернете.

Они, как и я,  жили ОДНИМ  нашим светлым, солнечным днем, дыша морем и  весенними цветами, которые в изобилии начинают цвести уже в  феврале. Они  жили, работали, отдыхали, любили, воспитывали детей, как всегда , получая максимум удовольствия от проживаемого Дня. Ресторанный зал  был переполнен. Смешались иврит, русский, испанский, румынский, польский... Было весело и  немножко хмельно. Хозяева ресторана угощали посетителей  пивом и "Калифорнийским мерло";  пили все и не по одному бокалу. Было вкусно, сытно и очень спокойно, в углу мерцал включенный телевизор и диктор 22-го канала  зачитывал очередные сводки новостей, в районе Багдада все оставалось по-прежнему  без перемен...

Назавтра мой муж улетал в срочную  командировку и я впервые рыдала у него на плече, прощаясь  в аэропорту, впервые за много лет мне было страшно  расставаться. Но день, о котором пишу остался островком моей памяти на том самом  перекрестке, в том крошечном ресторанчике, где часы истории замерли в предверии неизвестности